Корр.: - Помните, Александр, раньше в книгах печаталась краткая биография автора. Чтобы Вы о себе написали?
Александр АДЕРИХИН: - Я бы написал, что я родился в Калининграде. Из областного роддома меня принесли в старый немецкий дом на Верхнеозерной. Раньше этот микрорайон назывался поселком Энергетиков. Мама рассказывала, что в доме проживали еще пять семей. Когда отец получил двухкомнатную квартиру, это был праздник. Я учился в 32-й школе. Кстати, к неудовольствию папы в школе выпускал стенгазету. Папе не нравилось мое увлечение потому, что я раньше него добирался до журнала «Вокруг света» и вырезал оттуда картинки. После этого читать журнал было невозможно.
В 1979 году я закончил школу. Надо было себя куда-то себя пристраивать, и я пошел в КТИ (папа настоял), но с треском провалил все экзамены. К слову, в школе мне лучше давались гуманитарные науки. Моя мама работала учителем немецкого языка в 33-й школе. Но папино мнение доминировало. Я так не переживал свой провал, как родители, особенно папа. Он по специальности был инженер-энергетик, работал начальником аварийной службы в «Янтарьэнерго».
Одно из моих детских воспоминаний - это звонки ночью. Он объяснял, что куда что надо переключить. Я ездил с ним на подстанции, в командировки. Мне все очень нравилось. Но это были внешние проявления профессии. Я не знал, что за этим стоит. Папа гарантировал мне устройство в «Янтарьэнерго» после окончания учебы. После провала я подался в коммунально-строительный техникум, откуда должен был выйти дипломированным техником-строителем. Три раза я пытался бросить учебу, три раза восстанавливался. После окончания учебы меня призвали в армию. Полгода прослужил в учебке инженерных войск в Эстонии, затем полтора года в ГДР механиком-водителем в зенитно-ракетной бригаде ПВО.
От армии остались стойкие воспоминания - всегда хотелось есть и спать. Время от времени бригада заступала на боевые дежурства. С армейских времен у меня закрепилось уважение к американцам. Зная, как мы солдаты живем, они все время устраивали тревоги не среди ночи, а без пяти минут шесть. Не в шесть, как обычный подъем, а именно без пяти минут шесть. Уважаю их за это чувство сострадания до сих пор.
Мне предлагали после службы остаться в армии, стать офицером. Но… Подъем в шесть утра, субординация, команды … Не мое. Захотелось чего-то другого. Демобилизовался в 1984-м и устроился на завод «Торгмаш» (нынешняя «Система») в отдел капитального строительства. Ужасное было время. Еще не перестройка, но уже что-то витало в воздухе. Два месяца я занимался на работе тем, что ничего не делал и не понимал, что от меня требуется. Специалист я был никакой, отрицательный. Хотя работал по специальности. Выдержал полгода.
Потом был Гурьевский райком ВЛКСМ, где я трудился инструктором. Делал карьеру. Даже в партию собирался вступать. Но трудный подросток, за которым я был закреплен, обокрал местный Дом пионеров, а чтобы замести следы, сжег его дотла. Историю с партией пришлось отложить. Потом - Ленинградский райком ВЛКСМ. Но меня оттуда вскоре выгнали. За прогулы. В знак протеста я ушел в андеграунд, перестал платить членские взносы, бросил членский билет. Вскоре я устроился на работу ночным сторожем на завод «Союзгазавтоматика».
Корр.: - Но Вы на хулигана не похожи!
Александр АДЕРИХИН: - Я сам удивлен! И в комсомоле засомневались, ту ли меру наказания выбрали. Когда я работал ночным сторожем, как-то так получилось, что мы начали делать самиздатовскую газету «Зеркало». Печатали газету подпольно, в одном научном институте, по ночам, чтобы не узнало руководство института. Мы - это Владимир Сазонов, Игорь Пащенко, Владимир Назаров, Андрей Феоктистов, какие-то рокеры. Тогда повсеместно стали организовываться молодежные центры и мы работали «под крышей» одного из них. Газета развешивалась в разных местах города.
Иногда ее срывали, а было такое, что целый тираж порубили топором. Газета копировалась на таком жутком аппарате «Эра». Первый советский ксерокс. Тираж был смешной, всего сто экземпляров. И вот однажды, когда газета уже была отпечатана-отксерена, пришел директор института, увидел, что происходит какая-то левая работа, и порубил тираж топором. Второй случай в истории российской журналистики! Первый - кто-то из царей так разобрался с «Колоколом» Герцена.
Мы придумали себе разные красивые должности - главный редактор, ответственный за хорошее окончание текста, за хэппи энд. «Зеркало» - это был реальный комсомольско-молодежный самиздат. Конечно, не без критических материалов. Критиковали достаточно зло, по делу, как нам тогда казалось. Мы вызывали интерес со стороны сотрудников КГБ, хотя политически были безобидны.
Они, наверно, были самыми внимательными читателями. Сейчас один из выпусков «Зеркала» попался на глаза, кто-то сохранил. Такая беззубая, такая наивная газета. Но на фоне государственных областных газет - «Калининградской правды», «Маяк» и «Калининградского комсомольца» - она была единственная, ведь никаких частных инициатив тогда не было.
В сторожке, где я сидел, стоял телефон. Я сделал потрясающее для себя открытие: мой телефон был запараллелен с телефоном директора завода. Напрямую. Я плохой коммерсант, но тогда я устроил подпольный переговорный пункт для своих друзей. Со мной всегда дежурил старик-ветеран ВОВ, у которого было огромное количество сексуальных историй.
Его война была связана с романическими приключениями. Они были просто потрясающими. Женщины протекали через всю его войну. Все его истории начинались одинаково: «Была у меня там одна….». Например, в Венгрии пришел с товарищами к какой-то мадьярке, напились, возвращаются домой. Они - артиллеристы, а им навстречу попался летчик. Они его давай бить, а тот стал кричать по-немецки. Оказался немецкий шпион.
Сторожем я проработал целый год. Затем был «Калининградский Комсомолец» …
Корр.: - Ну наконец-то что-то серьезное!
Александр АДЕРИХИН: - … учетчиком писем. Это была золотая должность, хлебное место. Если бы не зарплата, то на нее стояла бы очередь. Я должен был регистрировать в специальных журналах все письма, которые приходят, и которые отправляются из редакции. Работа была рутинная, монотонная и поэтому для меня очень тяжелая. Любая работа с системной организацией вызывает у меня панику. В какой-то момент я просто перестал регистрировать письма. Все кончилось плохо.
Приходит однажды главный редактор, а журналов регистрации нет. Весь стол завален какими-то бумагами. И вот я, Светлана Колбанева и Игорь Супрунов решили эти журналы найти. Дабы спасти меня от неминуемого увольнения. Чтобы было веселее, мы устроили вечеринку. Отлично провели время. Правда, журналы учёта так и не нашли. Увидев это, Пётр Иванович Угроватов, редактор отдела писем и мой журналистский гуру, сказал, что ничего толкового из меня не выйдет, и чтобы я шел в корреспонденты. Меня тогда уже время от времени использовали в этом качестве.
И первого апреля 1987 года на полном серьезе мне было выдано корреспондентское удостоверение. Время тогда было веселое, перестройка, очень многое было можно. Я пробовал параллельно с работой учиться на вечернем отделении юрфака. Бросил. Были еще заочные курсы иняза, курс журналистики в Москве. Было безумно интересно, что-то новое, что-то типа свежей крови, несмотря на кучу грамматических ошибок, которые я делаю по сей день. Да и отношение к журналисту тогда было совсем другое. У журналиста была гражданская позиция. С ним считались.
Но однажды приехали странные люди из Москвы с партийными деньгами. «Калининградский комсомолец» переименовали в «Проспект Мира». Она стала похожа на нечто, понятное только новому издателю. Серия подобных реформ газету окончательно убила. Я оказался на улице и начал экспериментировать.
Был немножко телеканал «Премьер», немножко радио «Бас», немножко сотрудничал с «Калининградской правдой», немножко - с «Комсомолкой». Затем был «Новый наблюдатель». Кстати, финансирование этому изданию выбил Александр Торба. Он тогда возглавлял областной отдел по делам молодежи и получал от чиновников, которые не понимали, зачем эта газета нужна. «Новый наблюдатель» было достаточно свободное по тем временам издание, крайне антибюрократическое.
Газета очень отличалась от всех печатных продуктов, которые были в Калининграде на тот момент. Не такая, как все. И это было ее изюминкой. В ней было много переводов, каких-то экспериментальных вещей. Именно в ней впервые появились материалы (объявления), которые сейчас носят название чат. А еще в ней была рубрика «Всегда ваша Лена».
КТО ТАКАЯ ЛЕНА?
Александр АДЕРИХИН: - Рубрику вела некая Лена, роскошная девица с колоссальным жизненным опытом. Она знала все про всех, могла поддержать разговор на любую тему. Была хорошим другом, советчиком, жилеткой, подушкой и пр. При этом она никогда не существовала в реалиях. Хотя сначала действительно взяли какую-то девчушку, которую звали Леной. Она написала очень плохой текст, подписалась зачем-то «Ваша Лена». Но его напечатали, и к нашему огромному удивлению, на статью было много откликов. Девчушка ушла, поняла что журналистика - не ее. Но с отзывами надо было что-то делать.
Мы брали приходящие в адрес Лены письма и отвечали на них. Долгое время Леной был я. Генерал-редактор Карпенко тоже какое-то время был Леной. Письма приходили самые разные, иногда детские. Иногда совершенно дурацкие, например, про секс в Советском Союзе. Но Лена всегда и ко всем относилась с пониманием. Каждое письмо воспринимали как реальность и реально помогали. Однажды даже предотвратили драку между двумя школами.
Пришло письмо, в котором говорилось о намечающейся драке. Было даже место назначено. Но вмешалась роскошная Лена, которая была против драки. Она предложила девочкам.... Ну... Как бы это помягче сказать... Она предложила девочкам «не давать» мальчикам, которые провоцировали межшкольное побоище. Драки не было. И был еще забавный случай.
В редакцию пришел краснеющий юноша с букетом краснеющих роз. Мы сразу все поняли. Естественно сказали, как было положено в таких случаях, что Лена только что была, что чуть ли не в дверях с ней разминулись. Ее нет, она на задании, но мы обязательно передадим. Прекрасно понимая, что это невозможно. Было на этот счет много шуток гендерного сексуального окраса со стороны друзей. Но было забавно. Всегда интересно побывать в шкуре другого. Это был обман с одной стороны, но с другой, мы реально помогали людям. Лена давала адреса, куда обращаться по тем или иным вопросам, за этим образом к концу его существования стоял целый штат консультантов.
История с Леной для меня была очень важна. Я понял, сколько в городе несчастных людей. Они не знали, что делать, у кого и как спросить. Но в какой-то момент она мне надоела и Лены не стало. На ее место пришла Вика и долгое время работала в «Наблюдателе». Но это уже был реальный человек, Вика Осипенко, сейчас известный общественный деятель. А я вскоре ушел в «Аргументы и факты», куда меня позвал Арсений Махлов.
В 1998 году стартовал «Дворник». Это было уже совсем иное издание, коммерческое. Оно было востребовано, интересно. Кстати, помимо «Дворника», для газеты рассматривалось и название «Таракан».
Корр.: - Я прямо живо так себе и представляю, как бы представлялись тогда по телефону журналисты этого издания: «Здравствуйте, вас беспокоит «Таракан»…
«ТАНЦЫ ПОД РАДИОЛЛО»
Корр.: - Тогда захотелось заняться писательством? А, собственно, когда возникла идея?
Александр АДЕРИХИН: - Ой, очень давно. Проба пера состоялась в седьмом классе. Я исписал целую ученическую тетрадь, 12 листов, за 14 копеек. Про рыцарей. Это было что-то ужасное. Но однажды понял, что что-то тут не так и отложил это произведение. К счастью, рукопись не сохранилась. А вообще писать хотелось всегда. Сюжетов на самом деле полно.
Корр.: - «Танцы под радиоллло» - первая книга?
Александр АДЕРИХИН: - Написанная и опубликованная - да. Задумана вторая книга о янтарщиках и янтарной отрасли. Это тоже беллетристика с элементами детектива. Действие будет происходить в придуманном, но очень узнаваемом городе.
Помню, когда начинал работать над «Танцами под радиолло», меньше всего думал об издании. Я даже не знаю, для чего она писалась. Была масса фактуры, почерпанной из областного архива. Она меня волновала, восхищала.
Посещать архив начал, еще работая в «Новом наблюдателе». Познакомился с Анатолием Павловичем Бахтиным. Он изумительно готовил кофе. Сварив его, выходил на второй этаж галереи (это было еще в старом здании архива) и трубил сбор в пионерский горн. Безумно фальшивил! А знающие люди начинали к нему стекаться. Бахтин «подсадил» меня на историю, стал моим консультантом. Я мог несколько часов изучать документы ВКП(б) только ради того, чтобы партийный секретарь в книге говорил так, как говорили чиновники того времени. В моих руках часто оказывались документы под грифом «Секретно».
Изучая материалы, я столкнулся с запредельным уровнем преступности тех лет, бандитизмом, жутким голодом. Все эти разрозненные факты хотелось собрать воедино. Я по-другому стал воспринимать город. Выходишь, например, на Бассейную, и знаешь, что раньше там был рынок, где происходили такие-то события, описанные в таком-то документе. И весь город однажды превратился в один артефакт.
Корр.: - Откуда такое название у книги?
Александр АДЕРИХИН: - Это тоже взятый из архива документ. Там рассказана история девушки, приехавшей в Калининград из глухой деревни в Курской области. В Калининграде она стала директором Дома культуры в старой немецкой усадьбе. Здесь она впервые увидела асфальт. Однажды приехал проверяющий и сделал замечание написанному ею плакату «Вечером танцы под радиоло»: «Не позорьтесь, хотя бы ошибки исправьте». И она исправила: написала «радиолло» через два «л».
Корр.: - Уже вышло второе издание. Каковы отзывы?
Александр АДЕРИХИН: - Самые разные. В основном хорошие. Мне, конечно, очень приятно. Но есть три человека, которые ее раскритиковали. Они имели на это право. Это журналистский гуру Петр Иванович Угроватов, издатель Вадим Борисович Назаров, и женщина, не скажу кто. Недавно подписан договор с издательством «Гельветика» (где вышло второе издание), они хотят выпустить аудиокнигу «Танцы под радиолло».
Корр.: - Журналистика для Вас закончилась?
Александр АДЕРИХИН: - Нет. Я пишу для разных изданий, но все меньше. Скорее, я бы сказал, пишу по инерции. Берусь за работу, когда звонят и предлагают тему люди, которым я не могу оказать. Но все чаще передаю темы коллегам из «Дворника».
Корр.: - А как Вы считаете, какова судьба печатной книги вообще?
Александр АДЕРИХИН: - Она будет уходить в сувениры. На смену уже пришли электронные книги.
Корр.: - То есть можно сказать, что у Вашей книги счастливая судьба.
Александр АДЕРИХИН: - Да. Но не потому, что она на бумаге. А потому, что она издана.
Корр.: - Зачем Вы пишете?
Александр АДЕРИХИН: - Я не знаю. Если бы я мог, я бы не писал. Это что-то, работающее против моей воли. Какое-то давящее чувство. Писать очень тяжело. В журналистике легче писать, потому что ты понимаешь стандарт: начало, главная мысль и т.д. А писательство - это проклятие.
МОЙ КАЛИНИНГРАД
Александр АДЕРИХИН: - Калининград моего детства - это много развалин, руин. Я помню, как мы с братом наблюдали из окна нашего дома съемки фильма «Подвиг разведчика». Помню развалины Королевского замка. Однажды отец вел меня из детского сада, это было летом 1969 года. А замок доламывали. Вначале его пытались снести армейскими тягачами, но он не хотел поддаваться. Тогда главную башню взорвали. Я помню такое замечательное впечатление: мы идем по тому месту, где сейчас находится гостиница «Калининград», а в домах вокруг бумажными полосками крест-накрест заклеены окна. Так горожане подготовились к взрыву башни. Помню памятник без памятника на месте «Мать-Родины». Стоял просто постамент с затертой на граните надписью кому этот памятник поставлен.
Корр.: И кому?
Александр АДЕРИХИН: - Сталину. Вначале этот памятник находился напротив мэрии, где в наше время уже стоял Ленин. Потом после известных событий Сталина демонтировали, сломав ему при этом ногу. Ногу срочно восстановили и перенесли памятник к кинотеатру «Россия» (где сейчас ТЦ «Европа»). Потом новые события, его сняли и вот, проходя, я вижу этот постамент, из которого торчат остатки арматуры. А постамент - это те самые немецкие плиты. На самом деле, приспособить их таким образом было очень умное решение. Потому что плиты тогда массово вывозили из Калининграда. Мы были поставщиками тротуарных плит в Ленинград, Киев, в Прибалтику.
Помню прогулки с отцом мимо фортов в центре Калининграда. Помню выпивание в скверике возле университета в районе «Блиндажа». Там были друзья и недруги, а я хоть и жил совсем в другой стороне, но дружить ходил туда.
Когда мы еще жили в коммуналке на Верхнеозерной, прямо напротив дома был такой мощный пивняк. И однажды дедушка взял меня с собой за пивом, потому что с ребенком наливали без очереди. Прошло много лет, но те детские ощущения я помню до сих пор. Какие-то жуткие люди там собирались. Было страшно от полумрака и бликов на воде. Помню кучу пьяных мужчин. И один из них, без ноги, в гимнастерке, играл на гармошке. Я ему приглянулся, и он пытался со мной по пьяне музицировать.
Корр.: - Люди часто обвиняют журналистов в том, что они обращают внимание только на негативные новости. Многие вообще отказываются читать СМИ и смотреть телевизор. Что Вы думаете по этому поводу?
Александр АДЕРИХИН: - Журналисты обращаются к негативным новостям, потому что люди сами в первую очередь читают негативные новости. Аудитория влияет. Это не журналисты «такие», это люди такие. Люди вообще часто обвиняют журналистов, политиков, милиционеров, водителей маршруток.
Корр.: - Когда обвиняют журналистов, Вы лично как реагируете на эту критику. Можно Вас в чем-то упрекнуть?
Александр АДЕРИХИН: - Конечно! Есть масса моментов, за которые мне стыдно. Не знаю, насколько я готов делиться этим публично. Но были моменты, о которых я жалею. Но не преднамеренные. И заказуха была. Было время, когда я сбежал в Москву и работал на банду политтехнологов. Мы ездили по всей стране, делали выборы. Там просто была уголовщина на уголовщине. Но за работу платили хорошие деньги, во-первых, и, во-вторых, это была прекрасная возможность посмотреть страну.
Но… То как делается политика, это, конечно, ужасно. Об этом много написано Пелевиным и Минаевым. Все технологии одни и те же. С тех пор я иначе отношусь к тому, что говорят политики. Особенно, когда они стараются говорить правильно и хорошо. Ими в первую очередь движут личные эмоции, а не забота о народе.
Корр.: - Лет через 10 кем будет Александр Адерихин?
Александр АДЕРИХИН: - Я никогда не загадываю так далеко вперед. Допускаю, что это может быть и не писатель, и не журналист. У меня есть два уже вышедших в эфир документальных фильма. Там я выступаю в качестве автора идеи и соавтора сценария. И мне это тоже все очень нравится.
Корр.: - Спасибо, Александр, за беседу.
Майя БЛИНОВА
Фото: Владимир Бацев - Дмитриев
