Ходить в «бронике» как-то неловко... Дети ведь рядом не в бронежилетах!

На братскую Украину пришла война. Не объявленная официально, но настоящая, гражданская. Когда брат на брата, сын на отца! На Юго-Востоке, в Донбассе гибнут мирные жители - женщины, дети, гибнут их мужья и отцы, защищая свой дом, который у них в десятке метров за спиной и который кроме них защитить пока больше некому. Мы в России, в большинстве своем, этим украинцам и русским сочувствуем, видя весь этот ужас в теленовостях, для которых видеокартинку и свои комментарии очевидцев дают работающие там под пулями «Правого сектора» журналисты. И один из них - наш земляк, калининградец Николай ДОЛГАЧЁВ.

Накануне вечером мы связались с Николаем ДОЛГАЧЁВЫМ, и он, несмотря на плотный график репортерской работы, нашел время для беседы с нами и ответил на все заданные вопросы. А потом, извинившись, он ушел немного поспать. Но утром в эфире «России-1» мы опять видели его в кадре с экстренным сообщением о начале наступления «нацгвардии» и «Правого сектора» в Донбассе. С применением установок залпового огня против местного населения и его самообороны…

Корр.: - Николай, ты добровольцем вызвался поехать корреспондентом на бунтующую Украину или это по редакционной разнарядке командировка?

Николай ДОЛГАЧЁВ: - Формально это, конечно, командировка. Но от поездки в воюющую страну каждый может отказаться, сюда не засылают насильно. Так что можно сказать, что я доброволец. Хотел попасть на Донбасс, увидеть, как живет Славянск и Краматорск. Узнать, что думают люди. Особенно после того, как в феврале-марте побывал на Западной Украине и в Киеве, а потом в Крыму, всё происходящее уже перестало быть «далеко», все это стало очень близко. Я видел, как строили баррикады жители Львова, ожидая мифического нашествия «с Востока», ходил по покрытому толстым слоем копоти киевскому Майдану и стоял среди тысяч людей в Симферополе, которые искренне и с надеждой кричали «Россия!», когда судьба Крыма была ещё не определена. Мир изменился после этих событий. «Правосеки» были правы, когда говорили, что после Майдана мир уже не будет прежним. Вряд ли им нравится всё, что потом произошло, но в этом они были правы.
Став свидетелем этого, уже сложно остаться в стороне. Открыл корпункт ВГТРК в Крыму, наладил работу и поехал на Донбасс. Всё добровольно.

Корр.: - Сколько человек в твоей телевизионной группе и что это за специалисты?

Н.Д.: - Телевизионная группа - это штука динамичная. В зависимости от обстоятельств возможны разные конфигурации. Минимум «корреспондент-оператор», иногда к ним добавляется звукоинженер, иногда продюсер - который договаривается о съёмках. Здесь работаем в таком режиме - то вдвоем, то втроем, то вчетвером.
Специалисты у нас лучшие. Здесь крайне мало «случайных людей». Журналисты тут, как правило, неравнодушные люди. Которые, рискуя здоровьем, а иногда свободой или даже жизнью, часто против желания самых близких людей, всё же едут сюда. Александр Коц и Дмитрий Стешин из «Комсомолки» такие. Мои погибшие коллеги из «Вестей» Игорь Корнелюк и Антон Волошин, я думаю, мыслили так же. Анатолий Клян, убитый недавно в Донецке, просил оставить его ещё на один срок. Он хотел здесь быть, потому что был неравнодушен.

Корр.: - Где вы монтируете свои материалы и как перегоняете это видео в Москву на ВГТРК?

Н.Д.: - Современная техника даёт возможность выбрать разные варианты того, как можно отправить материал из точки «а» в точку «б». Спутниковая и мобильная связь, проводной интернет - задействуем всё. Оборудование для всего этого сейчас довольно компактное.
Где материал монтируется - вообще не принципиально, сделать это можно и на месте, и в Москве. Половина нашей работы вообще не монтажная - прямые эфиры. Репортажи тоже готовим каждый день.

Корр.: - Мотаясь по Донбассу, где вы останавливаетесь на ночлег, что там за условия, как вообще умудряетесь там, в этом бешеном ритме, постираться и достать продукты?

Н.Д.: - Останавливаемся в гостиницах. Как ни странно, в зоне боевых действий в Славянске работает отель. Без воды и света, зато с подвалом-бомбоубежищем. Мягкие кровати - уже роскошь. Там я останавливался всего на пять дней. Некоторые ребята месяцами там живут. Найти воду, достать продукты - проблема. Но там, как на водопое во время засухи, конкуренции нет, все помогают друг другу. Кто-то умудрился купить свежее мясо на базаре - вечером шашлык. Кто-то на всех борща наварил. В остальное время - «дошираки». Полевые условия, одним словом.
В Донецке по сравнению с этим сейчас коммунальный рай без забот и хлопот. Горячую воду отключают - ерунда. Зато магазины все работают, кафе. Почти всё, как в любом другом городе.

Корр.: - Вы там вообще высыпаетесь хоть иногда, даете себе отдых?

Н.Д.: - Хронический недосып - неприятный, но уже постоянный спутник. Куда ни пойдёшь, он везде с тобой. Эфиры с раннего утра и до поздней ночи. Выхватываем поспать часа четыре ночью, потом днём часок где-нибудь на лавочке подремать можно. Хорошо куда-нибудь ехать на съёмки, и чем дальше, тем лучше - машина убаюкивает и можно почти комфортно подремать.
Пока основной отдых - плотный завтрак и совместный с коллегами ужин. Поговорил с людьми, можешь считать, что отдохнул.

Корр.: - Хватает ли командировочных денег на нормальное питание или приходится тратить еще и свою зарплату?

Н.Д.: - Всё же это официальная командировка, и компания своих сотрудников с пустыми руками на войну не отправляет. На покушать хватает.

Корр.: - Судя по твоим репортажам, я подозреваю, что отношения с властями самообороны Юго-Востока у вас налажены отлично и они оказывают вашей группе всяческое возможное содействие. А как к российским телевизионщикам относится местное население? Ведь не все же там поголовно поддерживают самоопределение Донбасса?

Н.Д.: - Власти Донбасса с журналистами работают, как и власти любого региона. Есть пресс-служба, есть контакты ключевых людей в правительстве. Остальное - как договоришься. Предварительных договоренностей зачастую нет. Приезжаем, например, в Краматорск и идём к коменданту - знакомимся. Там, на месте и выясняем, что и где происходит, где последние обстрелы были. Дальше едем туда. Короче, обычная работа. Поэтому «всяческое возможное содействие», как ты говоришь, это слишком громко.
Местные люди российских журналистов откровенно любят, часто подходят, благодарят за работу. Обнимают и целуют. Просят передать соболезнования родственникам наших погибших коллег. «Только не уезжайте», говорят. Общее настроение такое. Другого не встречал. Люди видят и российские, и украинские каналы, им есть с чем сравнить. Так что понимают, где правда, а где что-то другое.

Корр.: - Обращаются ли к вам люди Юго-Востока за помощью, содействием или с просьбами? Если обращаются, то с какими и чем вы в состоянии им помочь?

Н.Д.: - Просят больше рассказывать о том, что здесь происходит. К журналистам обращаются иногда для того, чтобы узнать какие-то контакты центров для беженцев в России. Обращаются семьи из зоны конфликта с просьбой помочь выехать. Кто-то спрашивает, как связаться с уже уехавшими родными.
Помогаем контактами, чем можем.

Корр.: - Были ли случаи, когда люди из местного населения вам в чем-то помогали?

Н.Д.: - Огромная моральная поддержка. Усталость и всякая бытовуха не так тяжело переносятся, когда каждый день люди со слезами на глазах говорят «спасибо».

Корр.: - Попадали ли ты и твои ребята под обстрелы?

Н.Д.: - Стреляют каждый день, но чтобы именно в меня, тьфу-тьфу-тьфу, не было. Я не поехал на том злополучном автобусе, который попал под обстрел. Тогда погиб Анатолий Клян - оператор Первого канала. Там ребятам пришлось нелегко.
На передовой был несколько раз, но так получалось, что в периоды относительного затишья. В Славянске минометные обстрелы города каждый день, в том числе бьют по тому району, где мы жили. Но сказать, что это «меня обстреляли»... Город обстреливают. Все сразу прячутся в подвале. И я поползал по полу, когда свистели мины. Как все.
Сидел в номере на третьем этаже, балкон открыт. Слышу: «Вззззз... Бух! Взззз...» Шлёпнулся на пузо, схватил «броник». В перерывах между взрывами по лестнице вниз до подвала добежал. Но оказалось, не так-то и близко было - только один осколок в соседний номер прилетел.

Корр.: - Как вы экипированы для съемок в этой горячей точке и есть ли у вас какие-то средства самозащиты типа бронежилетов или касок?

Н.Д.: - Есть бронежилеты и каски. Но понятно, что мы не спим в них и не ходим в них круглосуточно. Когда натягивать на себя «железку», определяем по обстановке. На передовую, понятно, в полной экипировке. По городу, где женщины и дети гуляют без всякой защиты, ходить в «бронике» просто как-то неловко что ли. Понятно, что в любой момент может прилететь «подарочек». Но ведь дети не в бронежилетах! На мирные акции местных жителей тоже без защитных всех этих штук ходим.
Поэтому и не было на ребятах бронежилетов, когда Анатолий Клян погиб. Они на автобусе с женщинами поехали. Не ожидал никто, что стрелять будут. Не в зону боевых действий ехали.

Корр.: - Как семья, жена и дети реагируют на твою работу в горячей точке?

Н.Д.: - Поддерживают морально, хотя эта моя командировка никому из родных не нравится. Дети хотели провести лето с папой. Теперь отдыхают без меня. Жена переживает, конечно. Родители волнуются. А я беспокоюсь, как они там.

Корр.: - Как долго тебе еще быть в этой командировке?

Н.Д.: - Пока не знаю. Но, учитывая тот режим, в котором приходится работать, съёмочные группы стараются менять раз в месяц. Сейчас я отработал три недели. Возможно, через неделю обратно. Но всё непредсказуемо. Есть ребята, которые по три месяца здесь проводят.

Корр.: - Что первым делом сделаешь, когда вернешься в Россию?

Н.Д.: - Заеду в Ростов-на-Дону к другу. Там пресс-секретарь епархии калининградец Игорь Петровский, он меня на Донбасс провожал. Иконку дал. Я её ему обратно завезти обещал. Потом - к жене. Потом - не знаю. У нас не бывает расписания на длительные сроки…

Корр.: - Что пожелаешь своим землякам и друзьям в Калининграде?

Николай ДОЛГАЧЁВ: - Желаю радоваться жизни, любить родных. И чтобы не было войны...

Олег АЛЬТОВСКИЙ