Самое сложное для любого человека, найти своё призвание и всегда быть преданным своему делу. В журналистике это особенно сложно. Но многие, у кого за плечами многолетний опыт в сфере «акул пера», знают этот секрет - как стать и оставаться настоящим профессионалом своего дела.
Калининградский журналист Владимир Нуякшев, именно такой человек. За более чем сорок лет преданной работы в СМИ он всегда честно и открыто говорит о событиях, а в любом информационном поводе видит, прежде всего, людей и работает для них.
Корр.: - Владимир Алексеевич, может быть, немного банальный вопрос, но всегда очень интересно, как начиналась ваша карьера журналиста, почему была выбрана эта профессия?
В. НУЯКШЕВ: - Началось всё ещё в детстве… Дело в том, что в нашей семье выписывали постоянно газету «Пионерская правда». И вот однажды, классе в пятом, мы с братом написали туда заметку, она была опубликована, потом мы отправили ещё одну и её тоже опубликовали.
Может быть, и не это было отправной точкой, но, наверное, подтолкнуло к выбору профессии, потому что уже в старших классах я начал писать в газету Полесского района о делах школы, о жизни посёлка Сосновка, где жил с родителями.
Так я для себя решил, что буду поступать на факультет журналистики. Но в нашем университете такого факультета не было и я поступил на филологический.
После окончания университета меня взяли в «Калининградскую правду» на должность корреспондента-стажера в отдел партийной и комсомольской жизни. Я там проработал три месяца и ушёл в армию. Год отслужил и вернулся в «Калининградку».
Никого не хочу обидеть, но в те времена это была шикарная газета: такие монстры работали, настоящие зубры - Геннадий Завадис, Леонид Радименко, Олег Котов, Илья Жернаков, Володя Полежаев. Все они мне помогали, это были мои учителя, потому что с большинством из них мне удалось поработать.
Корр.: - В то время, наверно, тяжело было работать, ощущали давление власти, партии?
В. НУЯКШЕВ: - Не было такого, просто время такое было и материалы публиковали соответствующие. Например, «Воодушевленные решениями такого-то съезда… В ответ на решение такого-то пленума ЦК КПСС…». Иногда думаю - как я писал это всё…? Но это не давление было, просто так строилась политика.
Приходилось писать и на партийную тематику. Вот был эпизод. Меня отправили на вагоностроительный завод писать про деятельность парткома. Меня, комсомольца! А тогда документы партком мог предоставить только при предъявлении партийного билета. А мне надо было протоколы заседаний парткома посмотреть, почитать. Вот я пришел и говорю - так и так. Меня спрашивают, а вы член КПСС? Я отвечаю, а как вы думаете, если я работаю в партийной газете?...
Ну, и больше вопросов не возникало, все материалы предоставили, вот так пришлось обмануть.
Давления власти не было, мы тогда писали о людях, интересно было. Например, пришлось мне немножко поработать в отделе сельского хозяйства и я выезжал ночью на уборку хлеба, зерновых. Был там вместе с комбайнером, вставал на подножку комбайна или мы вместе шли по полю и я задавал ему вопросы о его работе. Всю эту работу вспоминаю с удовольствием.
.jpg "Владимир НУЯКШЕВ")
Корр.: - Как дальше складывалась ваша карьера?
В. НУЯКШЕВ: - До 1981 года я работал в «Калининградской правде». Но однажды меня пригласили редактором в многотиражную газету завода торгового машиностроения (был тогда такой флагман в своей отрасли), и я согласился.
Душу грело то, что это самостоятельная должность и газета была интересная, завод большой. Я уволился из «Калининградки», пришёл туда довольный и счастливый, готовый к работе. А мне говорят, что приказано тебя не брать, звонил редактор «Калининградской правды» и сказал, что Нуякшев нужен нам. А редактор был членом бюро Обкома КПСС, его слово было очень весомым, тем более для редактора многотиражки.
Я взбунтовался, молодая кровь заиграла, решил, что не вернусь в «Калининградскую правду»: они так со мной и я с ними. А куда идти - не знаю… В «Калининградский комсомолец» поздно. Была ещё рыбацкая газета «Маяк», но меня к рыбе не тянуло.
И тогда редактор многотиражки, сам бывший флотский офицер, предложил пойти в газету Балтийского флота «Страж Балтики», там были должности и для гражданских. Я обратился в редакцию, меня приняли. Так я начал работать в этой газете, в отделе информации.
Всё было по-простому, я легко влился в тему. Но были и забавные моменты, к которым не сразу мог привыкнуть - цензурные требования. У цензора был лимит на количество полков, кораблей и если он исчерпан, то больше не назовешь ни одного нового полка в газете. По этому поводу шутка была такая: увидел цензов в тексте название известного памятника литературы Древней Руси «Слово о полку Игореве», тут же вычеркивал слово «полк» и получалось ведомое лишь ему «Слово о подразделении Игореве».
Корр.: - Однако, через какое-то время, погоны вы всё равно надели?
В. НУЯКШЕВ: - Да, хотя совершенно к этому не стремился и не думал. Но однажды мой друг Саша Дмитриков, он был и начальником отдела, говорит: « А давай-ка мы тебя призовём в кадры». А мне уже тридцать один год, я думаю, ну кто меня возьмёт. Но через несколько месяцев приходит приказ Министра обороны о зачислении меня в кадры лейтенантом.
Я, наверно, был тогда самый старый лейтенант на флоте. После этого возник вопрос о выслуге лет, ведь надо думать о будущем и меня направили в Киевское военно-политическое училище.
Окончил я его экстерном, за три месяца. Хорошее было время, газету мы там выпускали, учились. Преподаватели строгие, предметы сложные - тактика Военно-морского флота, как высшая математика тогда считалась. Это было очень сложно понять, но ничего, я учился, работал и дослужился до капитана второго ранга. За это время восемь с половиной лет служил на Камчатке, потом вернулся в Калининград.
Корр.: - Очень интересна ваша работа в ТАСС. Как и с чего всё началось?
В. НУЯКШЕВ: - Получилось так, что приехал в Калининград корреспондент ТАСС Евгений Собецкий, искал людей, с кем можно было сотрудничать, ходил по отделам, предложил мне, я согласился. Позже он предложил включить меня в конкурс на должность корреспондента ТАСС. Потом меня пригласили в Москву на утверждение. Так я стал работать в ТАСС, было это в 1998 году.
И по сей день я работаю, хотя три года назад меня проводили на пенсию, но предложили продолжить сотрудничество по контракту.
В ТАССе мне повезло в том плане, что я побывал в интересных местах. В Чечне полгода, три командировки по два месяца, был на подъеме подводной лодки «Курск» в 2000 году.
Я горжусь тем, что объездил и облетал всю Чечню, не люблю сидеть на месте, хотя можно было бы сидеть в вагончике в Ханкале под Грозным и получать сводки и пресс-релизы. Но для меня важно быть всегда на месте события.
Корр.: - Не боялись?
В. НУЯКШЕВ: - Боялся, а кто говорил, что не боялся, тот просто врал. Мы ведь также ходили в горы вместе с военными. Да, они нас сопровождали, но всё равно в любой момент могли попасть и под огонь боевиков.
Корр.: - А почему продолжали работать?
В. НУЯКШЕВ: - Там настоящая жизнь, настоящие люди, наши ребята. Когда ты получаешь информацию о том, что сегодня убили двух наших подполковников, им отрезали головы, какое испытываешь чувство? Просто берешь себя в руки и понимаешь, что надо работать. Есть работа и свои чувства ты должен куда-то спрятать. От тебя ждут информацию, ведь тебя для этого сюда послали, чтобы ты не слёзы лил и переживал, а работу выполнил, прежде всего.
А как можно иначе? Вот я был на первом подъеме тел наших ребят на «Курске». Когда тебе говорят о том, что ещё одного подняли, что тут испытываешь? Паршиво себя чувствуешь в такой ситуации, тяжело переносить всё это, когда знаешь, что там ребята наши - 118 человек. Там рыбаки ловили рыбу в Баренцевом море, треску огромную, а потом жарили, я не мог есть её по той простой причине, что там наши ребята…
.jpg)
Корр.: - Расскажите какие-нибудь интересные истории, связанные с работой.
В. НУЯКШЕВ: - Вот был случай в Чечне. Стоим мы на железнодорожной станции, с ребятами и по очереди выходим, смотрим не идёт ли поезд, а рядом стоит группа ребят в военной форме и тут я слышу: «Машка, ну отстань ты со своими поцелуями, надоела ты мне!!».
Я по сторонам смотрю, женщин нет вокруг, но журналистское любопытство взяло вверх, я подошёл, представился и спрашиваю: «А что за Машка?». А один из бойцов СОБРа показывает мне домашнюю крысу, это она его облизывает, у шеи под свитером сидит и выглядывает. Выяснилось, что трехлетней дочке этого парня подарили белоснежную крысу на день рождения, а тут командировка у него и жена ему говорит: «Ты что хочешь делай, но я с этой крысой не останусь». Пришлось взять её с собой.
А вот ещё вспоминается… Дело тоже было в Чечне. Комендантский час, всё закрывается, только военный патруль ходит. А тут одна чеченка начала рожать, как раз во время комендантского часа. Повезли её в больницу, а там закрыто всё и найти не могут того, кто может роды принять. Вернулись в нашу часть, военные роды у неё приняли и она через несколько часов ушла. А на следующий день приходит снова в часть и спрашивает, кто вчера принимал роды, просит этого парня показать ей, потому что у них так принято: если спас кто-то жизнь, то ребенку дают имя спасителя. Пришёл этот парень и говорит, что их было несколько, да и не надо нашими именами называть. Предложили ей назвать ребёнка позывным командира их группы - Сатурн. И вот мне до сих пор интересно, есть ли мальчик с таким именем, ведь мать согласилась именно так и назвать ребенка.
Корр.: - На ваш взгляд, как изменилась журналистика за эти годы?
В. НУЯКШЕВ: - Трудно сравнивать, каждое время диктует свои правила законы, в том числе, и в журналистике. Главное, что должно быть в журналистике – стремление не навредить своей публикацией человеку или своему региону. Надо быть честным, потому что порой в погоне за какими-то жареными фактами, мы забываем о чувстве мере. У нас всегда любили читать что-нибудь «горяченькое», поэтому здесь надо быть внимательным и вдумчивым.
Журналистика - далеко не благодарный и тяжёлый хлеб, но если есть о чём рассказывать, то ты обязан просто работать. Можно, наверно, закрыть глаза, но тогда ты уже будешь не журналистом и не на своем месте. Каждый должен быть на своем месте и делать дело, которое он любит.
Сейчас с развитием всех этих технологий мы стали оперативнее реагировать на события. Это, конечно, хорошо. Вот, представляете, как было раньше - люди узнавали о событиях тогда, когда они актуальности уже не имели.
Корр.: - Журналист - это человек свободы слова или зависящий от власти?
В. НУЯКШЕВ: - Здесь очень трудно провести четкую грань. Вот, например, выделяет вам власть деньги на финансирование газеты, и вы должны рассказывать об этой власти позитивно. Это зависимость от власти или нет? Я думаю, что это не будет являться прямой зависимостью: мы работаем, власть оплачивает нашу работу.
Однозначно не ответишь, зависимость - это всегда плохо или нет? Я не думаю, что тот момент, когда власть платит деньги за свой пиар, это говорит о зависимости, хотя…
Корр.: - Собираетесь ли вы вообще уйти на пенсию, отдохнуть от работы?
В. НУЯКШЕВ: - Все эти сорок с лишним лет я с большим удовольствием работаю, для меня это радость. Раньше уйти в отпуск для меня было настоящей трагедией. Выходные я ненавидел, потому что в выходные, как правило, не работаешь. Если пригласят ещё на год, будет здоровье, пойду Когда вышел на пенсию, думал, что ж я буду делать, а когда предложили снова работать, сразу согласился, даже не спрашивая, на каких условиях. Хотя супруга хочет, чтобы я завязал со всем этим и отдыхал, но я пока не хочу.
Конечно, ещё хочу подольше пожить, хочу внучку свою увидеть взрослой, помочь ей вырасти, передать какой-то свой жизненный опыт, тот позитив, который накоплен. В любом случае, я очень рад, что так сложилась моя жизнь. Наверно, какие-то высшие силы вели меня по этому пути, и я благодарен, что всё сложилось именно так.
Корр.: - Спасибо за беседу, Владимир Алексеевич.
Эллина ЗАБЕЛЛО
